Будь счастлив в этот миг. Этот миг и есть твоя жизнь. (с)
Вообще-то мы с детьми шли на школьный двор лепить снеговика. Снег липкий, нежный, игривый — нельзя упустить такой момент.
На пешеходном переходе старенький дедушка, опираясь на костыль, пытается соскользнуть с бордюра на зебру, но предательски-скользкий асфальт пугает его своей нестабильностью, плюс сзади — тележка на колёсиках.
Дедушка выглядит как балерун, который тянет носок, но никак не решится сделать шаг.
Мы всей гурьбой подходим к дедушке, Даня вежливо предлагает: "Давайте я вам помогу!", — и тянется к тележке.
— Не надо, — пугается дедушка. — Она тяжелая! Я риса да круп по акции накупил, пожадничал. Еле волоку.
— Я вообще-то мужчина! — слегка обиделся сын и упрямо поволок тележку.
читать дальшеВпоследствии выяснится, что она реально тяжелая — я потом тащила ее на третий этаж без лифта и еле донесла — но это потом, а в тот момент сын не показал вида, и лишь по напряженному его личику было понятно, что он переоценил свои силы.
На колёсики тележки налипал мокрый снег, что усложняло дело (я же везла Катюню на коляске и тоже буксовала в сугробах).
Дедушка еще пытался поиграть в скромность и в "Да ну что вы!", но поскользнувшись, благодарно уцепился за мою руку свободной рукой, в которой нет костыля.
Мы медленно-медленно — пять скользящих шажочков в минуту — пошли к его дому. Впереди Даня с тележкой, сзади мы с дедушкой и коляской с Катюней.
— Меня Михал Михалыч зовут, — представился дедушка. — А то после такого променада мне, наверное, придется на вас жениться.
— О, нет необходимости, один Михал Михалыч уже сделал это за вас, — поддержала я шутку.
— Да и я женат, так что ни-ни, не скажу жене, что гулял с красоткой по снежной улице, заревнует еще.
— Не забудьте упомянуть, что у красотки было двое детей, незаконченный ремонт и ипотека - это быстро обнулит ревность, и добавит нашей прогулке налет романтики, — смеюсь я.
Дедушка мне искренне нравится.
— А вот сколько, ты думаешь, мне лет? — кокетливо поправляя шапку, спрашивает Михал Михалыч.
— Нуууу, не знаю, шестьдесят? — я правда не умею определять возраст, хотя, конечно, понимаю, что дедушка старше шестидесяти.
Просто хотела сделать ему приятное. И сделала. Он залился довольным смехом.
— Шестьдесят! Скажешь тоже! У меня сыну шестьдесят! — дедушка смеется так искренне, что моя Катюня, которая сидит в коляске и всегда зеркалит настроение окружающих, тоже засмеялась.
— Да, а вам тогда сколько ? — восклицаю я с неподдельным интересом.
— Может, сто? — совершенно серьезно подсказывает Даня.
Я беру на заметку поговорить с сыном о возрасте и "невоспитанных" вопросах.
— Сто! Скажешь тоже! — дедушка совсем не обиделся и опять хохочет. Катюня немедленно вступает в оркестр своей улыбочкой, от чего дедушка смеется еще заливистей.
Такой он классный, такой жизнерадостный. Несмотря ни на что. Например, на боль в ногах, из-за которой мы сто метров идем уже 10 минут. Или на то, что ему некому помочь купить продукты. Или на то, что рис он вынужден покупать по акции.
— Мне…в этом…году…стукнуло…- дедушка сделал достойную мхатовскую паузу и торжественно объявил. — ДЕ-ВЯ-НОС-ТО!
— Ого! — восклицаем мы с сыном в один голос.
— Ну вот, значит скоро сто, — поясняет Даня.
Нет, я определенно поговорю с ним об этике в разговоре о возрасте.
— А где ваш сын, тот, которому шестьдесят? — аккуратно спрашиваю я. Не хочу обидеть дедушку, но и понять хочу: почему он, еле стоящий на ногах, сам ползает себе за продуктами.
— Сын у меня живёт в Лондоне, — с гордостью говорит дедушка. — А другой — в Абхазии. Пораскидало их, конечно. Далековато. Сложно оттуда помогать, — дедушка понял подтекст вопроса и ответил честно и по существу.
— Ясно. А вы, значит, совсем один? В девяносто лет? — уточняю я. — И помочь некому?
— Почему же один? Говорю же: у меня жена! Молодая.
— А, да? — обрадовалась я. — Молодая? Значит, есть кому помочь?
— Ну, скажем так, есть с кем поговорить. Ей 85. Инвалид первой группы. Не ходячая.
— Молодая, — вздыхаю я.
— Ну, в 90 лет 85 кажется почти юношеством. Только не ходит она. Это вот тяжело, да…
— А кто же тогда…
— Сиделка к нам приходит по вторникам. Моет ее. Соседи хорошие. Да и я не позволяю себе раскисать. Сам стараюсь ходить и в магазин, и по делам…
— Вы невероятный молодец, Михал Михалыч!
— Я же участник войны! Ветеран труда. Я в жизни повидал такое, что сегодняшняя трудная жизнь уже кажется мне ерундой, — весело сообщает мне Михал Михалыч. — И вообще у меня семь медалей есть!
— Семь медалей! Ничего себе! — я не знаю, много это или мало, но мне так нравится зеркалить такой живой, такой искренний восторг дедушки, что мы со стороны, наверное, действительно выглядим влюбленной парой: идем с детьми, обнявшись…
Михал Михалыч рассказывает мне свои нехитрые новости. Что зимой гулять сложнее, чем летом. Что мандарины пока не вкусные, кислые. Что у жены Варюши (Варююююша, как мило) портится характер. Что сосед сверху совсем спился. Что скоро Новый Год. Что у него есть ёлка и он обязательно нарядит ее для себя и Варюши…
Такой он уютный, такой хороший, этот Михал Михалыч.
Я обожаю людей, способных не видеть плохого, там, где его много, и культивировать хорошее, там, где его мало.
Ведь это талант.
Вот к кому нужно ходить на мастер-классы и учиться оптимизму. К Михал Михалычу.
Ему 90 лет. У него есть опыт. Он может научить простому бытовому счастью. Счастью просто быть. Жить. Идти. Нет, ползти. Нет, все-таки идти. Медленно. Но идти. И никуда не торопиться. Потому что все уже успел. Купил рис. Увидел снег. Поболтал с людьми. Поделился хорошим настроением.
А дома его ждет жена. Его Варюша. Ей 85, она инвалид, но это не мешает ему любить ее и говорить о ней с нежностью. И варить ей рис. И наряжать ёлку. Чтобы у Варюши в Новый Год было хорошее настроение.
А она, наверное, смотрит сейчас телевизор. И ждет своего Мишку. Переживает: что он там так долго. А то снег, почти метель. Как бы не упал. Не подскользнулся…
Мы провожаем Михал Михалыча до подъезда. Пока я с трудом затаскиваю тележку на третий этаж, Даня и дедушка присматривают за Катюней.
— А как же вы подниметесь? — переживаю я.
— А я еще погуляю… Не так часто выбираюсь, — Михал Михалыч присел на скамейку перед подъездом. — Посмотрю снег. Подышу. Все мои друзья уже там. А я еще живу. И хорошо живу. И Варюша моя жива. Что еще хотеть? Ты иди, детка, иди. Малышка твоя замерзла. А Даня герой. Сильный мальчик. Спасибо, Даня. А я посижу. Снег посмотрю… Подышу. Каждый день, он как подарок…
Мы пошли домой. Катюня и правда замерзла.
Пройдя метров 10, я оглянулась на дедушку. И чуть не расплакалась. Он сидел на скамейке, укутанный снежной метелью, такой счастливый, такой не одинокий…
Вот мне говорят, что когда я пишу про такое, я занимаюсь самолюбованием. А мне кажется, что очень важно рассказывать про таких дедушек. Потому что это — история про добро. Такой пиар добра. И он нужен.
Напомнить людям, что наши старики — наши хранители мудрости. Их надо смотреть, как кино. И учиться у них.
И чтобы мы, люди, не забывали своих стариков. И где бы мы ни были, в Лондоне, или в Абхазии, чтобы звонили хотя бы. Спросить как дела. Чтобы им, нашим старикам, было кому рассказать, какая погода, пьет ли сосед и кислые ли апельсины…
Дорогие мои старики.
Дайте я вас сейчас расцелую.
Молодые мои старики.
Мы ещё, мы ещё повоюем…
Спасибо, Вселенная, за такой потрясающий подарок. На мой завтрашний день Рождения.
А то вроде праздник, а у меня — хандра. Самая настоящая. Не хочется веселья.
Не в смысле, что мне плохо. А в смысле, что праздник — это состояние души. А моя душа хочет тишины и покоя. Впервые за 35 лет я почему-то хочу провести этот день одна. Кризис что ли? Среднего возраста.
И гуляя с детьми, я думала о том, что не хочу подарков, поздравлений, слов. Хочу весь день промолчать. Продумать. Хочу каких-то итогов. Осознаний. Инсайтов.
А потом мы познакомились с Михал Михалычем. Замечательным улыбчивым дедушкой. Посланником Вселенной.
Он хочет мне сказать важное. Нет-нет, не про рис. И не про кислые мандарины.
А про то, что надо жить. Просто жить. И радоваться. Всегда есть чему радоваться.
Потому что каждый день — он уже подарок.
И его надо ценить.
И смотреть на снег.
И дышать зимой.
И любить жену.
И идти вперед.
И не помнить зла.
И не унывать.
Просто ждать чудес.
Ольга Савельева
(с) из ленты Вконтакте
(с) из ленты Вконтакте
-
-
04.02.2018 в 11:29-
-
04.02.2018 в 12:43-
-
04.02.2018 в 15:41-
-
04.02.2018 в 16:14-
-
04.02.2018 в 17:18Мораль про родителей становится ещё актуальнее, когда возраст не 20-30-35, а вот к шестидесяти, когда и собственная старость близка.
-
-
04.02.2018 в 18:07